Вяч. Завалишин

СОВЕТСКАЯ РОССИЯ И ИВАН БУНИН

В деревне Оксочи, что расположена невдалеке от поселка Окупавка (бывшей Новгородской губернии) есть старинное кладбище. Осенью, когда покосившиеся кресты и запущенные склепы были позолочены опавшими листьями, сюда приехал на этюды известный пейзажист А. А. Рылов¹, ученик Куинджи, автор картины «Зеленый шум», доставившей ему всеобщее признание.

Маленький и полный, но подвижной и предприимчивый, не утративший энергии и свежести чувств, с добрыми и ласковыми глазами и седенькой, клинышком, бородкой, А. А. Рылов задумчиво стоял у мольберта. Бархатная рубаха его была забрызгана краской. Когда я подошел к нему, у старика что-то не получалось, «не выгорало», как он сам говорил. Видно, что Рылов собой недоволен, сам в себе разочарован. Не потому ли он свернул работу раньше обычного и предложил отправиться в деревню, позавтракать. Я помог ему нести мольберт и ящик с красками.

В тот день Рылов не притронулся ни к топленому молоку, ни к ватрушкам с лесной малиной. А ведь и до топленого молока и до ватрушек он, кажется, был большой охотник. Старик вытащил из чемодана стихотворения Бунина (из собрания сочинений, изданных «Нивой») и углубился в чтение.

- К Бунину я имею хорошую зависть, - сказал пейзажист, отрываясь от чтения, - нет, не умеем мы так писать, как Бунин, не умеем!

От А. С. Орлова², учителя моего, я знал, что Рылов собирается издавать воспоминания, и, по наивности, простительной начинающему журналисту подумал, что художник говорит именно о своих мемуарах и жалеет, что владеет кистью гораздо лучше, нежели пером. И я очень удивился, что Рылов, говоря о Бунине, имел в виду не свои мемуары, которым он, к тому же, не придавал большого значения, а живопись. По словам художника, для настоящего таланта нет рубежей между различными родами искусств: живописец может многое дать писателю, а писатель - музыканту.

Бунин не просто пейзажист. Воспроизводя взаимодействие природы и человека, Бунин тем самым определяет целое по части, из индивидуального создает общенационально.

- Бунин воспроизвел увядание русской усадебной культуры, но посмотрите, - воодушевился Рылов - с какой проникновенной силой и с каким чувством меры пишет Бунин о таинстве смерти. Я же бессилен найти в этом таинстве очарование и красоту.

И Рылов с большим волнением прочел известное стихотворение Бунина.

Растет, растет могильная трава

Зеленая, веселая, живая,

Омыла плиты влага дождевая

И мох покрыл ненужные слова

По вечерам заплакала сова,

К моей душе забывчиво взывая,

И старый склеп, руина гробовая

Таит укор... но ты, земля, права!³

..............................

- Мало быть пейзажистом! - говорил Рылов, вскочив из-за стола и начиная ходить из угла в угол. - Думать надо! И в словах и в красках думать! Если бы я сумел переложить на музыку красок эту вот бунинскую идею, я счастлив был бы...

Сталкиваясь с русскими художниками, я был поражен их любовью к творчеству Бунина. Любовью глубокой и сильной.

Особенно ценили Бунина Грабарь⁴, Рылов, Юон⁵, Крымов⁶, Бялыницкий-Бируля⁷, Грицай⁸, Л. Бродская⁹ (дочь И. И. Бродского), которая, окончив хореографическое училище, отреклась от балета ради живописи.

Все, упомянутые нами пейзажисты, увлекаясь Буниным, учились у русского писателя искусству видеть мир, искусству распознавать явления или - что точнее - откровения, которые порождены взаимодействием Бога, человека и природы, и воплощены, или в художественном образе, или в настроении, с его тончайшими оттенками, с переливами оттенков.

В 1934 году я, как специальный корреспондент газеты «Крестьянская правда», выехал в Ладогу, на торжества, связанные с десятилетием со дня пуска в ход Волховской гидроэлектростанции, которой большевики очень гордились, как «первенцем грандиозных новостроек».

В Ладоге я познакомился с замечательным писателем Лесником¹⁰, который приехал сюда, если не ошибаюсь, по поручению журнала «Вестник знания» (выходил сперва в издательстве Сойкина; затем в издательстве «Красная газета», журнал этот следует признать «однофамильцем» дореволюционного «Вестника знания»).

- Вот вы, батенька мой, третий день инженерам глаза мозолите, а слона то и не приметили. Самое интересное и самое важное проморгали, мимо глаз пропустили, - сказал мне как-то Лесник. Я полюбопытствовал, в чем же это «самое важное» состоит.

- Извольте покажу.

И мы, вечером пошли по направлению к плотине. Темная вода бурлила, клокотала от рыбы. Косяками шел сиг. Но рыбы не могли перепрыгнуть через плотину и, разбивая грудь о гранит, отступали назад, - с тем, чтобы снова предпринять безуспешную попытку пробиться в реку Волхов. Вдоль плотины и вблизи от нее бродили толпы рыболовов с большими сачками в руках. Рыбаки без труда вытягивали усталых сигов.

- Вот оно, индустриальное варварство. Во всей красе! - пояснял Лесник. - Сиг из Ладожского озера по Волхову идет метать икру в озеро Ильмень. И это из года в год, в течение долгих тысячелетий. Через пороги сиг пробивался, а через плотину не может. Промысел сига гибнет у нас на глазах. Понимаете, что это значит. То, что ильменские рыбаки обречены на нищету. Если мы подсчитаем убыток, причиненный стране гибелью сигов, то увидим, что ущерб будет стоить дороже Волховстроя. Почитай три таких станции соорудить можно!

Когда мы возвращались в Ленинград, Лесник прочел наброски очерка о гибели сиговых промыслов. Описания природы удались Леснику блестяще. Я заметил, что без влияния Бунина дело не обошлось.

- Что ж, это правда! Бунин - мой Бог! - согласился Лесник. - Но далеко мне до Бунина. Ох, как далеко! Свежей, по своему чувствовать природу, дышать ее отрадой и тоской ее я еще могу. Спасибо Бунину и за это. Но нет у меня умения мыслить по-бунински. Ведь у Бунина простой и всем нам хорошо известный пейзаж вырастает в плач о гибели Русской земли, в трагедию страны нашей. Вот в чем соль!...

Живописец-пейзажист Рылов и писатель-пейзажист Лесник - независимо один от другого в отзывах о Бунине перекликаются друг с другом. Но они не одиноки...

В кабинете И. С. Соколова-Микитова висит портрет Бунина. Сам И. С. как бы создал в Ленинграде культ Бунина... Константин Паустовский пришел к Бунину после кратковременного увлечения приключенческим романом и чрезмерно перегруженной образами прозой имажинистов.

В редакции журнала «Вокруг света» мне довелось слышать, как Паустовский говорил о Бунине:

- Сказать, что Бунин-пейзажист - значит ничего не сказать.

Бунин как бы стоит на крыле храма, или на вершине горы, откуда ему открыты все судьбы России, в ее минувшем, настоящем и будущем.

Бунин - необыкновенно одухотворенный художник слова, и одухотворенность раскрывается им не только в изображении природы, но и в изображении интуитивных, незамеченных другими сторон интимной жизни человека.

- Тут говорят, что на меня влияли Есенин и Клюев, что я овечка; а я своим учителем давно избрал Ивана Бунина - заявил однажды поэт Павел Васильев советскому критику Елене Усиевич¹¹.

Бунин оказал значительное влияние на прозу Ивана Катаева¹², Бориса Губера¹³, Николая Зарудина¹⁴, на поэзию Павла Васильева, Александра Решетова¹⁵, Ксении Некрасовой¹⁶ и др.

Бунина не только читали. Больше: у него учились искусству претворять жизненную правду в художественный образ и той высокой лирической простоте, которая, облагородив и одухотворив творчество Пушкина и Лермонтова; мало-помалу утрачивалась русской литературой.

Бунин популярен не только среди писателей, но и среди читателей.

Большевикам эта популярность - не по душе. В начале тридцатых годов произведения Бунина были вычеркнуты из советской средней школы. Но несмотря на окрики сталинских цензоров, книги Бунина в Советской России издававшиеся крайне редко, переходили из рук в руки и зачитывались до дыр.

Чем это объяснить?

«Иван Бунин необычайно популярен в Советской России и любим народом. Эта популярность и это влияние, вне всякого сомнения, оказывают облаготворяющее влияние на современный русский язык» - пишет в «Литературном современнике»¹⁷ В. Федоров¹⁸, - и это, конечно, верно.

Но у настоящего писателя форма неотделима от содержания.

Бунин пропел отходную по русской усадебной культуре, но нельзя забывать о том, что, разрушив с помощью крестьян, барские усадьбы, большевики принялись разрушать бревенчатые избы русского мужика. Вслед за гибелью дворянской культуры настала гибель векового уклада жизни русского земледельца.

И Бунин это предчувствовал, предвидел. Если не смешивать народность с простонародностью, то Бунин - «народный поэт» (применяем терминологию Аполлона Григорьева, для которого Пушкин - народен, а Некрасов - простонароден). Бунин выше классовых и партийных предрассудков. Это - русский писатель, надмассовый и надпартийный: в нем человек и художник победил дворянина. И советский читатель бессознательно, интуитивно оценил Бунина за любовь к почве, за тяготение к почве, к радостям и скорбям ее.

Сравнительно недавно в издательстве имени Чехова вышла «Жизнь Арсеньева» Ивана Бунина (первое полное издание)¹⁹.

Когда я прочел эту книгу - мне стало ясно, за что Бунин так почитается русскими живописцами. У Бунина ясный, прозрачный стиль. Ему одному доступно лермонтовское дыхание. В то же время бунинское слово обладает перспективой, позволяющей ощущать его слово не только в трех измерениях, но и устремленным в четвертое измерение. Одухотворенная, молитвенно проясненная живописность - вот чем замечателен стиль Бунина.

«Я весь дрожал при одном взгляде на ящик с красками, пачкал бумагу с утра до вечера, часами простаивал, глядя на эту дивную, преходящую в лиловое, синеву неба, которая сквозит в жаркий день против солнца в верхушках деревьев, как бы купающихся в этой синеве, - и навсегда проникся глубочайшим чувством истинно божественного смысла земных и небесных красок. Подводя итоги того, что дала мне жизнь, я вижу, что это - один из величайших итогов. Эту лиловую синеву, сквозящую в ветвях и листве, я и умирая вспомню»²⁰.

«Жизнь Арсеньева» - это переложенная на музыку слова, раскрытая в художественных образах летопись России в эпоху увядания.

Для Бунина характерно Гераклитовское²¹ отношение к жизни. Не потому ли Бунин улавливает в природе скрытую гармонию, и в зримом таинстве смерти ощущает скрытый огонь, который позволяет предугадывать незримое таинство воскрешения? Только у Бунина глубокая мысль освящена красотой осеннего очарования, златоцветами осыпающихся листьев.

15.06.1952

____________________________________________________________________

Завалишин Вячеслав Клавдиевич (1915-1995) - литературный критик, журналист. Окончил историко-филологический факультет ленинградского университета. После Второй мировой войны в эмиграции, сначала в Германии, затем в США. Работал в журнале «Литературный современник» (Мюнхен, 1951-1952). В США работал при Колумбийском университете над материалами о ранней советской литературе. Также занимался изучением православной иконописи. Печатался в газете “Новое русское слово” (Нью-Йорк), журнале “Новый журнал” (Нью-Йорк) и в др. Изданиях, сотрудник радиостанции «Свобода».

Примечания

1. Рылов Аркадий Александрович (1870-1939) - русский, советский художник, заслуженный деятель искусств РСФСР (1935).

2. Орлов Александр Сергеевич (1871-1947) - советский литературовед, академик АН СССР, уделял внимание преимущественно проблемам художественной специфики древнерусской литературы.

3. стихотворение Бунина: «Растет, растет могильная трава...», 1906-ой год.

4. Грабарь Игорь Эммануилович (1871-1960) - русский, советский художник и искусствовед, член АНСССР (1943) и АХСССР (1947).

5. Юон Константин Федорович (1875-1958) - русский, советский художник, народный художник СССР (1950), член АХСССР (1947)

6. Крымов Николай Петрович (1884-1958) - русский, советский художник-пейзажист, народный художник РСФСР (1956), член-корреспондент АХСССР (1949).

7. Бялыницкий-Бируля Витольд Каэтанович (1872-1957) - русский, советский художник пейзажист, народный художник БССР (1944) и РСФСР (1947), член АХСССР (1947).

8. Грицай Алексей Михайлович (1914-1998) - советский художник, член-корреспондент АХСССР (1955), народный художник РСФСР (1963), член АХСССР (1964), народный художник СССР (1974).

9. Бродская Лидия Исааковна (1910-1991) - окончила ленинградское балетное училище (1921-1928) вместе с Улановой и Вечесловой, танцевала в мюзик-холле, в 1936-1938 гг. занималась в художественной мастерской своего отца, переехала в Москву, принята в московский союз художников (1943), заслуженный художник РСФСР (1965), член-корреспондент АХСССР (1970), народный художник РСФСР (1974).

10. Лесник [псевд. - наст. имя: Дубровский Евгений Васильевич (1870-1941)] - юрист, лесничий, детский писатель. Погиб в блокаду.

11. Усиевич Елена Феликсовна (1893-1968) - литературный критик.

12. Катаев Иван Иванович (1902-1937) - прозаик, поэт, драматург, представитель литературной группы «Перевал». Репрессирован.

13. Губер Борис Андреевич (1903-1937) - прозаик, представитель литературной группы «Перевал». Репрессирован.

14. Зарудин Николай Николаевич (1899-1937) - прозаик, представитель литературной группы «Перевал». Репрессирован.

15. Решетов Александр Ефимович (1909-1971) - поэт.

16. В газетном тексте напечатано НЕРЯСОВА. Это типографская ошибка. тесте Завалишин имеет в виду поэтессу Некрасову Ксению Александровну (1912-1958).

17. «Литературный современник» - Журнал литературы и критики. Издавался в Мюнхене в 1951-1952 гг.

18. Федоров Василий Георгиевич (1895-1959) - прозаик, поэт, публицист, актер. Уроженец Херсона. В апреле 1921 г. из Одессы эмигрировал в Бесарабию. В годы второй мировой войны несколько раз арестован нацистами. Умер в Праге. (Глеб Струве. «Русская литература в изгнании». Краткий биографический словарь русского зарубежья. Издание третье, исправленное и дополненное. YMCA-PRESS - Русский путь, Париж - Москва, 1996, стр.370)

19. «Жизнь Арсеньева. Юность.» Издательство имени Чехова. Нью-Йорк. 1952.

20. Автор статьи не совсем точно цитирует отрывок из XII-й главы I-й книги «Жизни Арсеньева».

21. Гераклит(ок. 544-483 до Р. Х.) - древнегреческий философ. По Гераклиту человек может приобрести душевную ясность только путем подчинения законам разума, которые выражаются, как в устройстве государства, так и в устройстве природы.