Борис Липин

 

Партия

 

- Лев Яковлевич, как вы относитесь к Ельцину?

Лев Яковлевич внимательно смотрит на меня. Решает, можно ли раскрыть карты.

- Вы знаете, очень осторожно. Дело в том, что когда он был секретарем московского горкома, он участвовал в публичной встрече с «Памятью».

- Ну, это он, как общественный деятель, чтобы проконтролировать.

- Не совсем, - недоверчиво крутит головой Лев Яковлевич, - и потом, - решает он окончательно раскрыться, - я слышал про случай на заводе. На его территории находится цервовь, в которой захоронены участники Куликовской битвы. Эту церковь хотели снести, чтобы строить новый цех. Автор проекта был скульптор с еврейской фамилией. Когда Ельцину доложили об этом, он сказал: «Что они понимают в нашей истории». Я думаю, он как-то связан с «Памятью».

- Ну это вы уж слишком.

- Нет, нет, - водит носом по воздуху Лев Яковлевич. Он напоминает в этот момент служебную собаку, которая идет по следу и учуяла след «Памяти».

Лев Яковлевич – доктор наук. Всю свою сознательную жизнь, которую он проработал при советской власти, он порциями получал от этой власти за пункт в анкете. И это, по-моему,  изуродовало его сознание.

- А как вам выступление Лигачева на партконференции?

- Вы знаете, я доволен, что он проявил себя. Он поддержал Бондарева. А Бондарев в своем выступлении поддержал Распутина и Алексеева. А это «Наш современник», это «Молодая гвардия», - загораются глаза у Льва Яковлевича, - это «Память»!

Последние два слова он выкрикнул.

- Лев Яковлевич, - развожу я руками, - ну так нельзя. Вы все преломляете через одну призму. Ведь есть же что-то, что разделяет их обоих. А в ваших рассуждениях этого не видно.

Лев Яковлевич недоверчиво смотрит на меня.

- Хотите кофе?

- С удовольствием.

Расстаемся мы немного недовольные друг другом. Мне не удалось обсудить перспективы нашей внешней и внутренней политики, а Льву Яковлевичу не удалось поделиться своими опасениями насчет «Памяти».

На следующий день я в гостях у Дмитрия Ивановича. Он тоже доктор наук. Снова черный кофе. Перед этим три стопки разведенного спирта, настоенного на золотом корне, и красная рыбка, которая тает во рту. Все это настраивает на то, чтобы продолжить обсуждение наших проблем.

Дмитрий Иванович сидит напротив меня. Маленький, сухонький. Он похож на чертика. По-моему, он не верит никому и ничему. Интересно, верил ли он когда-нибудь во что-нибудь?

- Дмитрий Иванович, - жалуюсь я, - со Львом Яковлевичем невозможно ничего обсудить. Он все преломляет через еврейскую проблему. Договорился до того, что Ельцин и Лигачев у него в одной партии.

- Он прав, - смеется Дмитрий Иванович, - они действительно в одной партии.

1990 г.